Страшная трагедия, выпавшая на долю украинского народа 70 лет тому назад, - спланированный сталинский голодомор 1932-1933 гг. - тщательно замалчивалась не только средствами массовой информации, но и официальной исторической наукой в СССР. Только с приобретением в 1991 г. Украиной независимости эта ужасная страница ее истории получила гласность и должную оценку. Советская идеологическая система смогла на протяжении десятилетий успешно скрывать правду о событиях 1932-1933 гг. от своих граждан, и, в первую очередь, послевоенных поколений украинцев. Возможно, количество жертв голодомора могло быть меньшим, если бы мировая общественность не осталась безразличной к страданиям украинского крестьянства. Ведь постоянный представитель УНР в Лиге Наций О.Я. Шульгин с ее трибуны протестовал против большевистской коллективизации, которая привела к голодомору, и призывал оказать помощь голодающим в Украине. Но сталинский режим с фарисейским мастерством отрицал сам факт голода, и миллионы украинцев были приговорены к страданиям, смерти и забвению.

После вступления на территорию Украины немецко-фашистских войск ситуация с освещением в местной прессе событий 1932-1933 гг. кардинально изменилась. Почти с первых дней оккупации на страницах периодических изданий появились публикации о причинах и последствиях голодомора. Геббельское ведомство пропаганды сознательно использовало эти материалы, чтобы разбередить еще свежие раны в душе украинского народа и разжигать ненависть к советской власти. Оккупационный режим не случайно привлек к средствам массовой информации малочисленных представителей украинской духовной оппозиции, вынужденных молчать долгие годы. Они целиком искренне призывали к мести сталинскому режиму, вследствие жестокой политики которого погибли миллионы украинцев. В частности, уже во втором номере кременчугской "Дніпровської хвилі" от 31 октября 1941 г. появляется статья И.Шанды "Жертвы вопиют о мести", в которой автор пишет, что вследствие организованного московским режимом голода украинский народ вымирал целыми селами. Эта же газета, кстати, редактированная украинским патриотом П. Щепанским, который позднее погиб в застенках гестапо, 1 января 1942 г. напечатал очерк П. Мякушки "Село над Днепром". В нем рассказывается, как в 1932 г. в с.Каменные Потоки проводили сплошную коллективизацию: "Дни и ночи скрипели телеги, до зернышка вывозили из села хлеб, рекой слез плыли над селом жалобы - причитания, стоны, звучали проклятия. Силой заставляли идти в колхоз, забирали последнее добро". Такая коллективизация привела к голодомору 1933 г., во время которого погибли отец, мать и брат автора. В 1934 г. он вернулся в село и не узнал его: "Где когда-то цвела и буяла жизнь - одни руины, в которых сычи свили себе гнезда". Перекликается с этим очерком информация "Западники" в газете "Лохвицьке слово" от 12 апреля 1942 г., в которой приводится количество жертв голодомора по этому селу - из тысячи жителей осталось только семьсот. В лубенском "Рідному слові" за 16 июня 1942 г. делается ударение на необходимости привести в порядок кладбища, пришедшие в упадок во время голодомора, когда "покойников сбрасывали по несколько в одну могилу, а ямы копали, где придется и как придется".

Весной 1942 г. несколько газет Полтавщины, в частности, "Дніпровська хвиля", "Гадяцька газета", перепечатали из харьковской "Нової України" фельетон А. Гака "Два солнца". В нем указаны виновные голодомора: "кремлевское солнце" Сталин, его личный представитель в Украине Постышев и председатель ОДПУ Балицкий, а также приводится количество погибших - 8 млн. украинцев. В лубенском "Рідному слові" 24 мая 1942г. появилась довольно эмоциональная статья "Сколько стоят Украине Советы", в которой идет речь уже о 8,5 млн. умерших. В статье подчеркивается ответственность власти за геноцид украинского народа. Каждый день на улицах Киева автор наблюдал такую картину: "Трупы в хлебных очередях (их каждое утро подбирали сотнями на машины и отвозили). Трупы на базарах, трупы на улицах, трупы на площадях... Погибли целые села. Люди ели людей... Матери поедали своих детей... люди торговали изделиями из мяса людей". Эмоциональность этих публикаций иногда больше ее достоверности: указанное количество жертв голодомора ничем не обусловлено и явно преувеличено. Это можно объяснить, с одной стороны, отсутствием или недоступностью соответствующих демографических исследований, а с другой - журналисты осознано или неосознанно выполняли определенное социальное задание. Для завоевания политических симпатий украинцев оккупационная власть постоянно напоминала о голоде и репрессии 1932 - 1933 гг. Она надеялась, что на их фоне меньше станут заметными беспощадная эксплуатация крестьян в общественных дворах (реформированные колхозы), голод в украинских городах, тысячи замученных военнопленных в концлагерях, расстрелянных евреев, повешенных партизан, сожженных деревень.

Но не только многочисленные публикации напоминали о голодоморе; кроме этого, проводились конкретные мероприятия по увековечению памяти его жертв. Например, в августе 1942 г. председатель Кобелякского райуправления предложил старостам собрать и до 10 сентября 1942 г. направить данные о количестве умерших в 1932-1933 гг. А на 13 сентября 1942 г. на базарной площади в Кобеляках было назначено собрание населения и панихида по умершим.

Еще раньше, весной 1942 г., созданные при районных управлениях отделы опекунства собирали сведения и составляли списки репрессированных советской властью с целью оказания им материальной помощи. Например, из 1227 семей, внесенных в такие списки Зеньковским райуправлением, около трети были репрессированы в 1932-1933 гг.: было конфисковано имущество, выселены из домов, высланы на Урал, осуждены к заключению. Отметим, что в списки включались только те семьи, которые проживали в 1942 г. на территории района и претендовали на получение помощи. Но и тут есть сведения об умерших от голода. Например, родители П.И. Свириденко - жительницы Тарасовского сельуправления, инвалида - умерли от голода после того, как семью выгнали из дома за не вступление в колхоз. Также умерли от голода в 1933 г. родители жителей Бирковского сельуправления М.И. Кривошеи и К.В. Корнийка, причем у Корнийка конфисковали все имущество еще в 1931 г.

Та часть украинцев, которая подвергалась репрессиям от большевистской власти, связывала свои надежды с восстановлением справедливости относительно них, а именно возвращения конфискованных строений и земли, с оккупационной властью. А немецкая администрация вначале поддерживала в них эти надежды. С начала 1942 г. в органы власти разного уровня (старост, районных земельных и окружных национальных управ) начали поступать заявления от репрессированных с просьбой возвратить им здания и землю. Из этих заявлений можно узнать о поражающих подробностях голодомора 1932- 1933 гг.. Так, жителя с.Жовнино Градижского района Я.А. Чмиря в 1933 г. осудили к 8 годам далеких лагерей, а семью выгнали из дома. В результате этого он стал инвалидом, а его родные умерли от голода. Другая жительница с.Жовнино - М.К. Радько - до 1932 г. жила с родителями и братом на хуторе. Но осенью 1932 г. всю семью раскулачили и выгнали из дома, после чего родители и брат умерли от голода, а заявительницу, как несовершеннолетнюю сироту, отправили в патронат. Кроме этого, в этом же 1932 г. раскулачили ее деда, также жителя с.Жовнино, после чего вся его семья тоже погибла от голода. Житель с. Броварки Градижского района О.Д. Малько имел жену и четырех детей, но в 1933 г. его дом разрушили, семью выгнали на улицу, после чего все дети умерли. Чтобы где-то жить, О.Д.Малько купил у колхоза дом другого репрессированного, жена которого в 1942 г. заявила о своих правах на него. Поэтому заявитель и обратился в окружную управу с просьбой помочь с жильем. Несколько двусмысленно выглядит резолюция председателя окруправы старосты с.Броварки: "Требование гр. Малько О.Д. необходимо Вам разрешить непосредственно, но таким образом, чтобы не нарушить общественный порядок села". Эта резолюция раскрывает истинную суть отношения оккупационной власти к потерпевшим от геноцида украинцам - она их просто использовала в своей идеологической борьбе с большевизмом.

Еще больше материалов, о голодоморе, появилось в местной прессе 1943 года. Десятой годовщине страшного лихолетья посвящены передовицы, аналитические обзоры, стихотворения, рассказы, фельетоны. Использовались различные журналистские приемы, литературные формы, чтобы постигнуть всю глубину трагедии украинского народа, почтить память миллионов невинных жертв сталинских экспериментов. Но не следует забывать, что именно в 1943 г. депортация украинского населения на принудительные работы в третий рейх приобрела наибольший размах. Ведь, если в начале 1942 г. оккупационный режим при помощи широкой агитации и других пропагандистских мероприятий надеялся привлечь украинских работников к добровольному выезду в Германию, то уже с конца 1942 г. начались массовые облавы, аресты семей беглецов и другие репрессивные меры. Многочисленные публикации об организованном советской властью голодоморе 1932 - 1933 гг. и мероприятия по оказанию почестей его жертвам также имели целью отвлечь внимание украинского общества от жестокой политики оккупационной администрации.

Между тем, ее позиция относительно репрессированных тоже изменилась: от декларации восстановления справедливости до консервации этой же ситуации с их имуществом, которая сложилась в момент оккупации. Об этом красноречиво свидетельствует письмо от 30 января 1943г. председателя Кобеляцкого района старосте с.Таранушичи: "По распоряжению г. гебитскомиссара районная управа сообщает о том, что возвращение национализированных домов бывшим хозяевам не разрешается. Все дома остаются в том состоянии, как и было до 22 июня 1941 г. Если возвращение уже состоялось, лица, которые пользуются такими строениями, должны платить за пользование по установленным нормам и строения не считаются их собственностью. Всякие ходатайства о возвращение национализированных строений пока что бесцельны". 

То есть немецкая администрация практически признала правомерность действий советской власти относительно раскулаченных и осужденных по политическим мотивам украинцев, и таким образом потеряла большую часть своих возможных сторонников среди населения оккупированных областей.

В газетных материалах 1943 г., посвященных голодомору, указываются разные цифры жертв, причем наблюдается тенденция к их уменьшению. Если в публикациях 1942 г. сообщалось о 8 млн. умерших, то в статье "Большевизм и Украина", напечатанной 29 апреля 1943 г. "Дніпровською хвилею", речь идет уже о 6 млн. Пирятинская "Рідна нива" 7 августа 1943 г. в передовице, "Голос українців" пишет о 5 млн. погибших от искусственного голода на Украине и на Кубани. В аналитической статье агронома-экономиста С. Соснового "Правда о голоде на Украине в 1932-1933 годах", напечатанной 3 июня 1943 г. "Миргородськими вістями", на основе официальных советских статистических данных об урожае зерновых 1932 г. в Украине убедительно доказано, что голод возник в результате проведения безжалостной политики хлебозаготовок. С. Сосновый указывает и количество умерших в 1932 - 1933 гг. - 4,8 млн. чел., и объясняет методику подсчета этой цифры, подчеркивая, что другие данные (6,5 млн.) преувеличенны.

В июне 1943 г. на страницах большинства газет Полтавщины появились передовицы под общим названием "Десять лет тому", в которых отмечалось, что на протяжении пяти лет коллективизации на Украине (1928 - 1933) подрывалась основа крестьянского благосостояния. Раскулачивание, массовые ссылки и расстрелы сломали моральный дух украинского крестьянства, и в черном 1933 миллионы его лучших представителей покорно умирали от голода. В частности, "Гадяцька газета" писала: "Это были жертвы, чьими жизнями куплена коллективизация и за нищенскую галету раздавлена Украина". Тогда на Украине погибло 3 миллиона коней, 4 миллиона большого рогатого скота, 5 миллионов свиней, 6 миллионов овец. Погибло 80% скотины, 70% крестьянского инвентаря и имущества. Довели до нищеты, разрушили, передушили голодом Украину! И на безлюдных улицах и усадьбах росли сорняки - эти свидетели безлюдной западни". Заканчивались эти передовицы призывом продолжать вместе с немецким народом войну с большевизмом, который укрыл украинскую землю голодными трупами. Напоминания о страхе голодомора должны были восстановить антисоветские расположения духа украинцев, которые значительно ослабли, а то и совсем исчезли через репрессивную политику оккупационной власти относительно местного населения. Нацисты же имели потребность в украинских ресурсах продовольствия и рабочей силы и не хотели иметь сопротивление в тыле.

"Гадяцька газета" 8 июня 1943 г. к годовщине голодомора напечатала любительское стихотворение "Тридцать третий", в котором, возможно, недостаточно мастерски, но очень искренне высказаны воспоминания автора: "Тот год, когда сталинские бригады из дома в дом ходили, и хлеб, какой там был, весь, у, гады! Весь, до грамма выносили". В очерке И. Яценка "Фрагменты жизни", помещенном в "Миргородських вістях" от 15 августа 1943 г., сравнивается жизнь в селах Западной и Восточной Украины: "Незабываемый 1933 год. На Украине лютует голод. Смерть бродит по жилищам с острой косой, охотясь за жизнью изголодавшихся и опухших родителей, матерей, маленьких детей. Это печальное известие дошло до Карпат и Прикарпатья, поддержав чье-то хорошее предложение, начался сбор хлеба, вещей в помощь голодающим". Автор рассказывает, как жители прикарпатского села Космачевки собирали зерно в помощь голодающим братьям-украинцам, но оно не попало на Украину. Вот что пишет И. Яценко: "Какие-то неизвестные чиновники изменяли маршруты, и все эти пожертвования Запада, минуя Украину, шли транзитом в Рыбинск и другие города и там, на больших мельницах перемалывались на комбикорм. А оттуда снова шли перегруженные вагоны в многочисленные совхозы ГПУ для откорма большого рогатого скота". Такие публикации имели цель отвлечь внимание населения оккупированных территорий от тысяч эшелонов, которые вывозили из Украины рабочую силу, зерно, скот, продукты питания и др. Даже от заглавия фельетона "Кое-что о генеральной линии, о советском середняке и об уполномоченном Шмулькине", напечатанного 1 сентября 1943 г. "Хорольськими вістями", веет антикоммунизмом и антисемитизмом, какими отличалась практически вся оккупационная пресса. Авторы этих публикаций возложили ответственность за организацию голодомора на лиц еврейской национальности, составлявшие значительный процент среди высшего советского руководства. 

Однако, не только ненавистью и печалью пронизаны публикации о голоде 1932 - 1933 гг. В информации "Почтение памяти дорогих" опубликованной 15 июля 1943 г. в "Миргородських вістях", рассказывается, как в с. Марченки почтили память умерших от голода 1933 г,: "В центре села, на когда-то очень высокой могиле, которую двадцать лет разоряли и не могли разорить, поставили огромный из крепкого дуба крест. Крестьяне вокруг могилы посадили красную калину, украсили крест большим венком из цветов. Вокруг креста могилу старательно посыпали чистым песочком, а гробницу возле креста украсили и застелили зеленым ковром степной травы". В день святых Петра и Павла на этом месте прошла траурная панихида, на которую пришли крестьяне не только из Марченок, но и из окрестных сел. Статья заканчивается призывом почтить память умерших и бороться за то, чтобы это ужасное время больше не повторилось. Памятные кресты в честь жертв голодомора 1932- 1933 гг. были сооружены и в других населенных пунктах Полтавщины. Например, в с. Руновщина Полтавского района такую могилу - крест установили по инициативе полтавского бургомистра и немецкого коменданта.

Таким образом, во время временной немецко-фашистской оккупации Полтавщины на страницах периодической прессы широко освещались страшные события 1932 - 1933 гг. и анализировались их последствия, рассматривались вопросы об увековечении памяти их жертв. Кроме этого, по заданию оккупационной администрации собирались сведения о количестве жертв голодомора, также при ее содействии в некоторых населенных пунктах области были установлены памятники-кресты для увековечивания памяти этих жертв. Но задекларированные в начале оккупации обещания о возвращении пострадавшим от сталинского режима украинцам строений и земли не были выполнены. Немецкая администрация, которая предложила ожидать окончания войны для решения этого вопроса, потеряла большинство своих сторонников и в очередной раз подтвердила свое презрительное отношение к населению оккупированных территорий. Тем не менее, еще раз следует подчеркнуть, что именно на страницах оккупационных изданий появились правдивые рассказы о голодоморе, количестве его жертв, анализ причин и последствий. Благодаря этим статьям украинских журналистов жители оккупированных территорий имели возможность постигнуть весь ужас трагедии, которая выпала на долю украинцев в 1932-1933 гг.
Чиркова М.Ю.

<< НА ПЕРВУЮ