|
В середине тридцатых годов в Лубнах действовала
контрреволюционная повстанческая организация, которая проводила шпионаж в
пользу польской разведки. Именно такие обвинения были предъявлены работникам
районного совета ТСО Авиахима.
Это инкриминировал им начальник райотдела НКВД, лейтенант госбезопасности
Мастицкий. Он не только выполнял, а и перевыполнял планы выявления "врагов
народа".
На его совести (если она у него была) немало честных, ни в чем не виновных
людей Лубенского района. На "своей" территории он имел неограниченную
власть, ни с кем не считался. Когда первый секретарь райкома партии Михаил
Кузьмич Колотило решил выяснить, почему Мастицкий разрешает себе такое
своеволие, то сам попал в "энкаведовские" застенки.
С того страшного тридцать седьмого минуло больше чем полвека. Но и сегодня
пронимает ужас, когда читаешь сфабрикованные дела «врагов народа». Кто мог
подумать, что даже в общественной организации под вывеской Тсоавиахима
«окопались» опасные вредители советского порядка. Оказывается, «возглавил»
подпольную контрреволюционную организацию не кто иной, как сам председатель
райсовета Петр Матвеевич Жуков. Коллектив был небольшой. Ребята подобрались
боевые, закаленные в рядах Красной Армии. Инструктор — Петр Иванович Дудка,
счетовод — Василий Григорьевич Левченко. А в начале тридцать седьмого сюда
на должность политрука коллектив Лубенской суконной фабрики послал своего
товарища, коммуниста Владимира Ивановича Сезоненка. Все они честно выполняли
порученное им дело. Стремились как можно больше привлечь молодежи. Строили и
оборудовали стрелецкие тиры, учили ребят и девушек метко стрелять,
организовывали соревнования и кроссы, готовили допризывников к службе в
армии. Уместно сказать, что тогдашняя молодежь тянулась к оборонительным
мероприятиям, которые проводились Тсоавиахимом. Мечтой и гордостью каждого
юноши был значок «Ворошиловский стрелок». Лубенский районный совет
Тсоавиахима по правую считался одним из лучших в области, его работу ставили
в пример другим. И вот Ежовский приспешник Мастицкий, выслуживаясь перед
своим областным начальством, решил доказать, что и под вывеской этого
оборонительного общества действуют опасные враги народа.
Операция по ликвидации «шпионского гнезда» районным отделом НКВД была
осуществлена чрезвычайно оперативно. Первым забрали Петра Жукова. На
рассвете 21 декабря 1937 года в его квартиру ворвалось двое в военной форме,
позвали понятого. А ним был Владимир Сезоненко, так как жил тоже в этом
коммунальном доме. Приход нежелательных гостей его не только привел в
удивление, а и напугал. Он хорошо знал, что его руководитель не совершил
никакого преступления. Обыск ничего не дал, Жукова забрали.
А следующей ночью «энкаведовцы» посетили на квартиру Сезоненка. Тогда же
взяли Петра Дудку и Василия Левченка.
В который раз перечитываю материалы следствия Сезоненка, письма его жены
Марии Яковлевны, которая жила в Лубнах по улице Толстого, 50, Вглядываюсь в
единственную фотографию, которая сохранилась у нее. На ней молодой мужчина с
радушным, интеллигентным лицом.
...У лубенчанина Ивана Сезоненка, который все время работал каменщиком,
семья была немалая: четверо сынов-соколов и три красавицы-дочери. Жили
бедно. Все трудились. Володя родился в 1905 году. Три года ходил в школу. А
когда подрос, стал подручным у отца. Бушующий семнадцатый, тревожные,
неспокойные годы гражданской войны... Володя, как и его ровесники из
бедняцких семей, с горячей надеждой воспринимает каждый шаг молодой
Советской власти. Вступил в комсомол, с радостью направляется служить в
Красную Армию. Возвратившись в Лубны, Владимир Сезоненко становится членом
рабочего коллектива Лубенской суконной фабрики. Сначала несколько месяцев он
работает учеником, а приобретя специальность, трудится прядильщиком. Работал
хорошо, перевыполнял сменные нормы. В 1925 году его принимают в члены ВКП(б).
А в скором времени он возглавил прядильный цех. На фабрике трудились
преимущественно женщины и девушки. Среди них была миловидная росияночка
Маша. Вечерами их часто видели в городском саду. Владимир теперь все знал о
жизни Марии, а была она у нее горькой, будто полынь. Родилась в Саратове. В
голодный двадцать первый девочка осталась без родителей. Наверное, и сама
умерла бы, если бы добрые люди не вывезли ее на Украину. Отдали Машу в
Хорольский детский дом. Здесь она жила, училась, а потом пошла работать на
Лубенскую суконную фабрику.
Володя Сезоненко стал для нее и мужем, и отцом, и матерью. Наиболее дорогим
человеком. В 1932 году они поженились. Каждое утро, оба спешили на фабрику,
а после работы вместе возвращались домой, устраивали ужин, убирали в
квартире, читали вслух интересные книги. Возможно, так и продолжалась бы их
семейная жизнь, если бы Владимира Ивановича не рекомендовали на работу в
районный совет Тсоавиахима.
Все в те годы были „под колпаком" у сталинских опричников. Тогда, например,
в конце декабря, был арестован, а через три месяца расстрелян как «враг
народа» механик Лубенской войлочной фабрики Андрей Афанасьевич Сухненко. Не
было такого предприятия или учреждения, где бы не были разоблачены и
обезврежены «враги» разных мастей. Знакомясь с делами жертв сталинских
репрессий, доходишь до печального вывода, что в те страшные времена шло
массовое уничтожение молодых, полных сил людей. Это был настоящий геноцид
против народа, который строил социализм, освященный «вождем народов».
Ночью 22 декабря 1937 года Владимир Иванович Сезоненко был арестован, и в
тот же день бюро Лубенского райкома партии исключило его из членов ВКП(Б)
как злейшего «врага народа». Ни следствия, ни представленных доказательств.
Все «прокручивалось» с молниеносной скоростью, так как жертва была заранее
определенная, и никто уже не вникал в течение дела. Через несколько дней
Сезоненка отправили в Полтаву, где тоже довольно оперативно провели лишь
один допрос, который и определил его вину. Следователь инкриминировал ему
активное участие в контрреволюционной повстанческой организации, шпионаже в
пользу польской разведки, в заброшенности боевой и политической подготовки
допризывников, вербовке новых членов к подпольной работе. Все эти страшные
обвинения не подтверждались никакими письменными или вещественными
доказательствами. Однако все обвинения подпали под грозные статьи 54-7 и
54-11 Уголовного кодекса УССР. Решением особой тройки УНКВД по Полтавской
области от 21-23 марта 1938 года Сезоненко Владимир Иванович был осужден к
высшей мере наказания — расстрелу. А 28 мая того же года приговор выполнен.
Тем же решением были приговорены к расстрелу Петр Матвеевич Жуков, Петр
Иванович Дудка и Василий Григорьевич Левченко. Все они молодые: кому было
меньше, а кому немногим больше тридцати лет.
— Думала, что не переживу, — писала мне Мария Яковлевна Сезоненко, — а вот
перенесла это страшное горе. Возможно, потому, что надеялась на возвращение
Володи — рано или поздно. Тогда я и не предполагала, что его расстреляют.
Думала, подержат, пока разберутся. Когда его отправили из Лубен в Полтаву, я
ездила туда, чтобы увидеться с ним. Обила все пороги того страшного дома, но
напрасно. Только отдалили мне его одежду, которая, казалось, еще пахла
потом. Уже тогда меня смертельно напугало, когда передали тот узелок с
бельем. И все же я надеялась и утешала себя мыслью, что ему выдали казенную,
когда отправляли в тюрьму. Куда только не писали я и его брат Федор
Иванович, однако никакого ответа мы так и не получили. Жилось мне — не дай
бог никому такой жизни. Поначалу и на работе, и просто знакомые сторонились
меня. Но были и такие, которые сочувствовали моему горю, чем могли,
помогали. Вовек их не забуду. Все годы ждала, что вот откликнется мой
Володя, подаст какую-то весточку. А где-то в начале пятьдесят восьмого года
приезжал в Лубны областной прокурор, то вызвали меня к нему. Тогда только он
мне сказал, что моего мужа оправдали, что он ни в чем не виновен, но в живых
его уже нет. Не знаю, как добралась домой, а когда пришла, то упала на пол и
долго плакала. Осталась теперь я одна-одинешенька, будто былина при битой
дороге, так как детей у нас не было. Так и живу. И старость, и хворь
донимают. А я все не перестаю ждать моего дорогого Володю...
16 июня 1957 года военный трибунал Киевского военного округа пересмотрел
дело В.И. Сезоненка. Решение особой тройки от 21-23 марта 1938 года было
отменено из-за отсутствия состава преступления. Тогда же был реабилитирован
Петр Матвеевич Жуков, Петр Иванович Дудка и Василий Григорьевич Левченко.
Честное имя Владимира Ивановича и его товарищей по Лубенскому райсовету
Тсоавиахима было им, в конце концов, возвращено.
А 24 ноября 1989 года бюро Полтавского обкома Компартии Украины восстановило
(посмертно) Владимира Ивановича Сезоненко в членстве КПСС.
<< НА ПЕРВУЮ
|
