Политическая и экономическая система, которая сложилась в нашей стране в 20-30-х годах ХХ столетия характеризуется как тоталитарная и есть одной из форм авторитарного государства, которой свойственен полный контроль над всеми сферами жизни общества. Она была вызвана к жизни совокупным влиянием многих политических, экономических, социальных, культурных и психологических факторов. Но наиболее остро дискуссионной оставалась проблема первоистоков антидемократической системы. В условиях советской власти исследователи делали попытки персонифицировать советский тоталитаризм, связывая его с именем Сталина и перекладывая на него главную вину за так называемые «деформации социализма».

Большинство историков второй половины 80-х годов не ставили под сомнение правильность социалистического выбора и призывали очистить его от «сталинской скверны». Однако гиперболизация субъективных факторов оставляла без ответа главный вопрос.

Наряду с этим политические процессы на Украине и в других республиках заставляли глубже задуматься над причинами, которые делали возможным продолжительное существование беззакония, репрессий, преступной политики государства в отношении к собственному народу. Совершенно очевидной стала доктринальная природа отечественного тоталитаризма, вытекающая из ранних работ основоположников революционных теорий К. Маркса и Ф. Энгельса. Но уже в 1895 году в конце своей жизни Энгельс полностью пересмотрел прежние ортодоксальные постулаты марксизма, называет иллюзией поставленную раньше цель и способы ее достижения, считает, что легальный парламентаризм дает больше положительных сдвигов в положении народа, нежели революции, «что осуществляются сознательным меньшинством, которое стоит во главе несознательных масс».

Русские революционеры относились к теории марксизма как к религии, в их интерпретации отсутствовало ее детермоническое, эволюционное трактование и восприятие. Они придали ей ортодоксальный характер, какой по высказыванию выдающегося русского философа М. Бердяева «вряд ли мог быть принятым Марксом и Энгельсом», предлагали не научный, а мещанский, мифотворческий аспект марксизма, выдвигая на первый план революционную борьбу пролетариата, руководимую организованным меньшинством, допуская гиперболизацию революционной воли.

Большевики абсолютизировали идею диктатуры пролетариата, классовый подход в организации постреволюционного общества, проигнорировав справедливое замечание Г. Плеханова о том, что «диктатура ничего не может сделать, если рабочий класс не подготовлен к революции». Перспективу такого государства гениально предусмотрел в начале ХХ столетия теоретик анархизма князь Петр Кропоткин, который писал: «Каждый революционер мечтает о диктатуре пролетариата», то есть его вождей, как говорил Маркс, или диктатура революционного штаба, как утверждают бланкисты. Ничего из этого не выйдет, - пророчески пишет дольше «красный князь», - потому что все эти революционеры «мечтают о завоевании власти», а эта власть будет осуществляться путем создания «всесильного, всемогущего государства, которое ведет себя с народом как с подданными и подчиненными, управляя ими при помощи тысяч и миллионов разного рода чиновников. И если на следующий день после революции народным массам будет дана возможность высказать свою волю, то это будет сделано только для того, чтобы народ выбрал вождей, которые и будут думать о нем и творить законы от его имени… Вот тайная мечта 99% тех, кто называет себя революционерами». А если к этим словам прибавить определение понятия революционности, сделанное венгерским деятелем коммунистического движения Яношем Лукачем, то более понятным есть обоснование практически строительства социализма в нашей стране. Итак: «Революционность есть тоталитарность, целостность по отношению к любому акту жизни… Революционер имеет интегральное мироощущение, в каком теория и практика органически соединены. Тоталитарность во всем – основной признак революционного отношения к жизни».

Социалистическая революция в экономически отсталой, демократически не развитой Русской империи с самого начала приобрела признак тоталитаризма, узурпации интересов большинства революционным меньшинством.

Насилие, которое В. Ленин назвал «повитухой старого общества» неизбежно стало главным методом осуществления всей внутренней политики. В свое время марксист Г. Плеханов предупреждал, что несвоевременно захватив власть, русский пролетариат не совершит социальную революцию, а развяжет гражданскую войну.

Тоталитарное мироощущение и его спутник – насилие нашли свое яркое проявление в период «военного коммунизма» (1918-1921 г.г.), когда зарождалась и действовала в экономике централизованная административно-командная система, в политике прибегали к чрезвычайным, даже к террору, методам, в социальной сфере приобретал интенсивность целеустремленный процесс деклассирования прежних эксплуататорских классов. Еще в первые годы НЭПа лично Ленин нацеливает Наркомюст на усиление репрессий «против политических врагов советской власти и агентов буржуазии (особенно меньшевиков и эсеров), проведение этих репрессий ревтрибуноалами и революционно0целесообразном порядке».

Переход к форсированной индустриализации и коллективизации еще более резко усилил объективную потребность в широком использовании административно-командных форм политической организации общества, авторитарной формы власти, непосредственным последствиям чего стала бюрократизация всех сфер государственной и партийной жизни.

Утверждение тоталитаризма осуществлялось в условиях однопартийной системы. Правящая коммунистическая партия превратила свою идеологию – марксизм, в официальную и вела беспощадную идейную борьбу против каких-либо проявлений инакомыслия. Высокая оценка марксизма стала перерастать в претензию на монополию истины, а от нее – к монопольному состоянию партии в обществе. На Украине некоторое время после революции еще действовали остатки партий эсеров, меньшевиков, анархистов, но 1921-1923 г.г. все они прекратили свое существование под влиянием мероприятий, направленных на распад этих партий и репрессии против них. Монополия, бесконтрольность неминуемо вела к вседозволенности, а затем к загниванию, перерождению руководства и аппарата.

В идейной и теоретической жизни самой партии разрастались нездоровые явления, которые во второй половине 20-х годов приобрели уродливые формы. Идейная борьба вокруг вопроса о путях и методах строительства социализма переросла по вине ее вождей (Л. Троцкий, И. Сталин, Л. Каменев, Г. Зиновьев) в соперничество за лидерство, приобрела жестокие, а временами грубые формы. В этом противостоянии победил Сталин, который устранив политических противников, узурпировал власть. Почему это стало возможным? Отсутствие механизма внутрипартийной демократии, абсолютизация Сталиным резолюции Х съезда РКП(б) «О единстве партии» привели к полной ликвидации прав партийного меньшинства, к безграничному диктату со стороны послушного большинства. Формальное единство партийных рядов фактически превратило партию в пассивное приложение партийного аппарата.

Нельзя также обойти вниманием точку зрения, бытующую среди отечественных и зарубежных историков. Суть ее сводится к тому, что виток советского тоталитаризма сталинского образца необходимо искать в недоразвитости в России гражданского общества, традициях царской полицейской страны и русской докапиталистической деревенской общины. Если русские и украинские историки рассматривают ее как одну из составных целого комплекса причин, то американец Ричард Пайпс ее абсолютизирует. В это же время нельзя не согласиться с тем, что низкий уровень политической и общей культуры народа, отсутствие у него привычек демократии, позволили превратить его в винтик государственного механизма. Большевистская революция опиралась на 70% безграмотного населения, тогда как, например, Великая Французская революция – на 90% грамотных людей (каждая деревня издавала свою газету). В процессе ликвидации сословно-общинных барьеров, при отсутствии гражданского общества и уважения к законам, упали и сдерживающие морально-этические факторы. Вчерашний люмпен стал главным исполнителем террора, свершилось тревожное предвещение А. Пушкина о «бунте бессмысленном и беспощадном».

Писатель – гуманист В. Короленко отожествлял большевистский террор с черносотенным с их погромной идеологией. В дискуссии с А. Луначарским он указывает: «Цели может быть и различные, но методы одинаковы».

Новые партийные функционеры также характеризовались низким культурно-образовательным уровнем. В составе Политбюро ЦК 30-х годов ни один из его членов не имел высшего образования.
Не следует забывать, что в национальных республиках тоталитаризм накладывался на неразрешимость национального вопроса, что еще в большей мере драматизировало наше недалекое историческое прошлое.

Бабенко Л.Л.

<< НА ПЕРВУЮ