Иван Иванович Гак
"МОЯ ИСТОРИЯ"

-2-
 

Начиная с 1928 года ( Ленин умер в 24 году ), новый ЦК решил проводить компанию по раскулачиванию и коллективизации. Раскулачивание и коллективизация шли параллельно. Кого не раскулачили, того загнали "добровольно - принудительно" в колхоз. Кулаками считались зажиточные семьи, которые как - будто бы нажили свое добро от эксплуатации батраков. Их назвали "классово - чуждыми" элементами, которые нужно было уничтожить. Проводилось это по простому, почти нечеловеческому сценарию. Приезжал представитель НКВД ( позже К Г Б ), с несколькими вооруженными милиционерами и начинали переписывать всё имущество, а хозяев, особенно мужчин, арестовывали, или же всю семью высылали на Соловки. Большинство там и погибли. 

Раскулачивание имело очень плохие последствия. Ведь разрушились те хозяйства, которые кормили страну, а новообразованные колхозы не в состоянии были кормить страну, и в результате начался голод. В это время отец мой предвидел, что в скором времени очередь на раскулачивание дойдёт и до нас, поэтому заранее ушел из села. Тогда как раз началось строительство знаменитого " Днепрогэса ". Работали там в основном вручную с лопатой и тачкой. Техники было мало, поэтому людей требовалось много. Вот там отец и нашёл работу. Когда пришли нас раскулачивать, отца дома не было, а я уже был на первом курсе техникума. Потом нашу семью отец забрал на Днепрострой. 

С тех пор в Рундевизе, где я родился и провёл свои юные годы, где мне знаком каждый кустик, где похоронены мои дедушка и бабушка, где, собственно, моя Родина, там я больше никогда не был. Сейчас вспоминаю все это и кажется, что такого бессмыслия не могло быть. А все же это было... За три года учёбы в техникуме я дома почти не бывал. Редко в каникулы я гостил пару дней "дома", т.е., с родными. 

Тогда нас, студентов, называли " краcными педагогами" и летом во время каникул посылали по новоорганизованным колхозам в качестве агитаторов. Первый год я в каком-то селе вел "ликбез". Это началась кампания по ликвидации неграмотности. В то время многие, особенно бедные, не ходили в школу, не умели читать и писать. Их я и учил два месяца. На другой год тоже где-то в Кичкасе ( возле Запорожья) весь наш курс работал на каком-то заводе. А третий год мы уже работали учителями, это считалось, как практика.

К Новому 1934 году я приехал в начальную школу села Гликстал. Там было всего 4 класса. Учитель старый, больной человек, почти не преподавал. Когда я приехал, он мне передал 4 классных журнала - и делай, что хочешь, помощи от него не получал, был предоставлен сам себе. Жил я при школе, питался в одной семье, они получали от колхоза для меня паёк. В стране в это время был голод и, конечно, моё питание было полуголодным. Как-то родители одного ученика принесли мне кабак (тыкву) и хозяйка сварила мне кашу. Какая она была вкусная! Я не заметил, как всю её съел. Не забуду удивлённое лицо хозяйки, заглядывавшую в пустую кастрюлю. Мне было так неудобно, что пришлось сказать, что на ужин я не приду. В школе я учил детей, как умел. До обеда 1-3 класс, после обеда 2 - 4 класс. Одно скажу вам: ученики меня слушали и уважали. 

Там, в Гликстале, ещё будучи студентом-практикантом, у меня был мой первый выпуск. Тогда 4-ый класс считался выпускным. Многих из тех учеников я помню по имени. Провожали меня до станции с большим почётом в колхозной тачанке. После практики мы вернулись в техникум в Хортицу. Потом мы уже в качестве учителей были разосланы по всей Украине. Меня и ещё двоих выпускников послали в Молдавию в Тираспольский район. Из района меня направили в большое село Шенфелд с семилетней школой учителем 1 - 4 классов. Там в Молдавии случилось для меня непредвиденное, очень тяжёлое испытание судьбы. Оказалось, что Молдавия, особенно Тираспольский район, были пограничными зонами и там тогда в 1934 году началась паспортизация населения, а чтобы получить паспорт, требовались справки с места работы, а главное, справку о социальном происхождении. ( Чтобы никакой враг не пробрался в пограничный район.) Меня, как и других, вызвали в сельсовет и потребовали справку о социальном происхождении. У меня её не было и мне дали срок до Нового года. Я написал в сельский совет в Крунау (Люксембург), где я родился, и в скором времени получил такую справку, на которой красными чернилами и крупными буквами было написано :"Сын кулака". Когда я это читал, меня как будто громом ударило. Ведь с такой справкой тогда можно было только в тюрьму попасть, как "чуждый классовый элемент". Это выражение тогда было в моде, как и ночные аресты. Как появлялся вечером чёрный "газик", его называли "чёрный ворон", так кого-то и увозили навсегда. 

Отработал до Новогодних каникул и тайком, никому не говоря, я оттуда уехал. - Куда? - Домой, к родителям. Появился домой неожиданно зимой, как загнанный волк. Я боялся ареста, как сын кулака. Ведь теперь я был никто, ведь никаких документов у меня не было. Диплом об окончании техникума нам на руки не давали. Мы получали только направление из техникума, а дипломы высылали нам по месту работы. ( Потом я узнал, что это было указание Н К В Д.) Мое направление из техникума было ещё в Тирасполе, а диплом находился ещё в Хортице. Дома чувствовалась ещё голодовка. Работа в колхозе не ладилась, урожаи были низкие, а то, что вырастили, забирало государство, мол, надо рабочий класс кормить. Дома были ещё младшие 2 брата. Жили в нужде, впроголодь, а тут ещё и я. Я пробовал устроиться на работу в МТС. Меня приняли табельщиком с испытательным сроком на один месяц. Я должен был выписывать наряды рабочим. Но я ещё плохо говорил по-русски, плохо понимал технические названия, писал с ошибками и меня через месяц уволили. Тот месяц я ходил пешком: 12 км. туда и 12 км. обратно. Снова я дома на шее родителей. 

Дотянул я до лета, а дальше не выдержал. Сказал родителям, что я уеду. Куда? - не знаю, куда-нибудь. Думал уехать в какой - нибудь город, где я смог - бы устроиться на работу. Оставаться дома я больше не мог. Собрался; мать на дорогу дала мне кусок хлеба и один огурец, и с этим я ушёл на ближайшую станцию. Небольшой вокзал, почти пусто. Я просто стоял и ждал ближайшего поезда. Мне было страшно. Я ждал поезда и в тоже время я его боялся. Мне надо с ним уехать, но куда? Без документов в чужой город? Но дома остаться тоже невозможно. Я был в отчаянии и чувствовал себя таким несчастным. 

И тут случилось чудо! Вдруг неожиданно подходит ко мне однокурсник. Мы вместе три года учились в Хортице. Он меня узнал и обрадовался. В разговоре он у меня спросил, где я работаю, я объяснил, что сейчас нигде. " Поедем со мной, нам требуются учителя!" Я тут же продал свой кусок хлеба и огурец, купил билет до Донецка ( тогда Ворошиловоград ) и мы поехали в Донецк в ОБЛОНО. ( Областной Отдел Народного Образования ) Были каникулы и на месте оказалась одна секретарша. Мой друг, его звали Рейнгольд Циммерман, я этого человека никогда не забуду, как он явился мне на станции, как Ангел-Спаситель, объяснил секретарше, что товарищ Гак Иван Иванович окончил вместе со мной педагогический техникум, а сейчас нигде не работает. И эта секретарша написала мне бумагу со штампом и печатью, что "Направляется Гак И.И. в Шидловскую среднюю школу учителем 1-4 классов", и мало того, выписала мне аванс. Попрощался я со своим спасителем и поехал по назначению. Из Донецка до станции Красноармейск, а дальше пешком до села Шидлово. Я пришел к вечеру в очень большое село с красивым зданием средней школы, рядом второе здание начальной школы, напротив красивое здание интерната. Школа имела свое подсобное хозяйство. Был уже вечер, к тому же каникулы и школа была закрыта. Я стал расспрашивать, и мне объяснили, что директор в отпуске и уехал. Надо мне обратиться к секретарше и мне показали, где она живёт. Нашел я секретаршу дома, отдал своё направление и она послала меня в интернат к завхозу. Тот объявил мне: "Будешь в интернате за старшего!". 

Там же в интернате дали мне большую комнату, в углу кровать с постелью, посередине стол, два стула и большой портрет Ленина на стене. Такая игра судьбы: через ночь я превратился из ничего, из загнанного волка, из душевно разбитого человека без документов, без работы в старшего по интернату, в школьного учителя с собственной комнатой и ещё с большим портретом Ленина на стене. Мне приготовили богатый ужин. С этого дня у меня началась новая, удачная, счастливая жизнь. Постепенно съехались учителя, вернулся директор школы, он принял меня радушно. Съехались ученики интерната. Это были дети из близлежащих сёл, где не было средних школ, ученики 5 - 6 - 7 классов. 

Перед началом занятий директор представил меня школьникам интерната как нового учителя, ответственного за порядок в интернате. Питался я вместе с учениками, сидел на почётном месте, никто не смел ложку взять до тех пор, пока я не садился на своё место и желал всем приятного аппетита. В школе я вёл 1 - 3 класс до обеда, классы были большие, до 35 учеников, т.к. село было большое. Через некоторое время мне выслали из Хортицы мой диплом. Тут я совсем окреп. В 5 - 7 классах не было учителя географии, директор попросил меня вести этот предмет. Я согласился. В том же году была аттестация учителей. Меньше половины учителей было с оконченным педагогическим образованием. Я тогда получил звание учителя С.С.С.Р. ( совсем стал большим ). 

В Шидлове проработал я только один год. По окончании учебного года, меня вызвали в РайОНО и попросили, а вернее -приказали, принять школу в другом немецком селе того же района, но почему-то с русским названием "Коптево". Там работали два учителя, оба без педагогического образования, они между собой постоянно спорили, родители писали жалобы, и в результате решили послать туда меня учителем-заведующим этой школы, причем одного учителя уволили. Там, в Шидлове, работали опытные учителя, которые посещали мои уроки, подсказывали, а чаще хвалили меня, как я веду уроки. А тут я должен был сам помогать неопытному учителю. 

-2-

<< НА ПЕРВУЮ   1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13
 14  15  16  17  18  19  20  МОЯ МОЛИТВА